В течение тридцати дней со дня рождения девочки – законнорожденной римской граждан-ки (civis Romana) – отец, мать, дед или любой другой в их отсутствие делают о ней, как и о маль-чике, официальное объявление (professio) перед властями – в Риме в Сатурновой казне. Так, ди-птих из Каира 148 г. н. э.  является выпиской из регистра под названием «Календарий» о заявлении Тиберия Юлия Диоскорида о том, что в 13-й день до только что прошедших сентябрь-ских календ Юлия Аммонария родила ему дочь Юлию Аммону, римскую гражданку.
О незаконных детях было достаточно приватного объявления при свидетелях (testatio): так, в Александрии опекун (tutor mulieris) Семпронии Гемеллы, римской гражданки, проживавшей в Каранисе из округа Хора, по ее просьбе объявил о рождении сыновей – римских граждан (они носят тройные имена), но незаконных (spurii), от неизвестного отца (incerto parte). В этом дипти-хе 145 г. н. э. специально оговорено, что такой аттестат выписан, «поскольку законы Элия – Сентия и Папия – Поппея запрещают заносить в официальные списки (album) незаконных детей как мужского, так и женского пола» .
Такие заявления в суде не принимались как законное доказательство (citra cognitionem causae), но могли учитываться судьями в случае тяжбы. Свод постановлений римского права, именуемый «Дигестами» , упоминает о деле одной женщины, которую муж прогнал во время беременности, вследствие чего она объявила о рождении незаконного сына, а затем умерла без завещания. Это означало, что ребенок наследует ей. Муж, чтобы вернуть утраченное, пытался признать ребенка и взять его под свою отцовскую власть (potestas patris). Хотя эти объявления имели весьма ограниченную силу, Марку Аврелию было угодно сделать их обязательными для римских граждан.

Уход за младенцем, формирование тела

Обрезав пуповину, повитуха сразу же проводила первую гигиеническую процедуру – начищала новорожденного солью. Затем кормилица раз в день или два купала вскормленника в ванночке, следя, чтобы вода была приятной для него температуры. После купания его тесно пе-ленали в прочные, легкие и чистые пеленки; у пеленания мальчиков и девочек были и общие черты, и особенности. Тельце надо было сформировать ; девочке талию делали тонкой, а бедра широкими, чтобы, войдя в возраст, ей легче было носить своего ребенка. Иногда кормилицы хватали через край: чтобы сделать утробу как можно больше, они совершенно раздавливали много раз туго обмотанную грудную клетку. Впрочем, и это со временем становилось источни-ком наслаждения: элегические поэты любили воспевать маленькую грудь, помещающуюся в ру-ке у любовника.
Пеленки и колыбель были заботой кормилицы . Гален  со злорадством описывает слу-чай серьезной профессиональной ошибки, давший повод блеснуть ему самому: «Ребенок весь день плакал и капризничал, вертелся так и сяк; кормилица не знала, что делать. Я понял, что его беспокоило. Он никак не успокаивался, лежа на груди, когда кормилица смотрела, не хочет ли он пописать или покакать, не затихал и когда она склонялась над ним, уложив в колыбель. Но я заметил, что рубашечка у ребенка очень грязная и самого его не купали. Я велел, чтобы его помыли и вытерли, переменили постель и самого переодели в чистое. Тогда он перестал биться и тотчас заснул спокойным долгим сном».

Кормилицу с молоком (nutrix lactaria), а иногда, для большей гарантии и при наличии средств, двух, подыскивали по возможности до рождения ребенка. Создается впечатление, что подчас родители из высших слоев общества были не слишком разборчивы при выборе таких женщин, в принципе же требовалось соблюдать чрезвычайную осмотрительность, осведомиться о прошлом кормилицы, ее здоровье, особенно груди, качестве молока, а также о характере; она должна была соблюдать драконовский образ жизни: не пить вина, есть пищу, как считалось, способствующую лактации, например, укроп, и поныне имеющий репутацию лактогена, не иметь половых связей, постоянно находиться под наблюдением и проч.Разлучение кормилицы с родными детьми, видимо, соблюдалось не столь строго, как гово-рят медицинские тексты: в эпиграфике встречаются термины conlacteneus, conlacteus (молочный брат), conlactea, conlactia (молочная сестра), а иногда дается даже понять, что кормилицы про-должали половую жизнь. Так было с Разинией Пиетас, похороненной в колонии Минтурны, ко-торой ее патрон Луций Бурбулей Оптат Лигариан доверил двух своих дочерей подряд .

Хоровод вокруг ребенка

Иные философы, как Фаворин Арльский, вопияли о нравственной катастрофе, но напрасно: сперва к кормилицам обращались только богатые семьи, постепенно этот обычай распространился на менее зажиточных. К тому же часто хозяйский ребенок по тем или иным причинам оказывался вне семьи. Гай Квинтий Эвфем потерял четырнадцатилетнюю жену Элию Тихениду, которая оставила ему мальчика Гая Квинтия Гермия. Его доверили супружеской чете – кормилице Квинтии Партенопее и «дядьке» (tata) Публию Фарсулею Исидору. Тем не менее мальчик умер четырех лет, четырех месяцев и восьми дней от роду .

У такой наемной матери мог быть и муж, так что круг заботящихся о ребенке становился еще шире. Известны и супруги «молочных кормилиц» : Олимп и Реститута были «кормильца-ми» маленькой Актении, скончавшейся шести месяцев и десяти дней ; памятник Сильвии, прожившей три года, два месяца и девять дней, поставили ее родители Клавдий Протомах и Клавдия Дамалия, а также «дядька» Салоний Эпиктет и «мамушка» Афродисия .Возникшие таким образом связи могли надолго сохраняться и по миновании подопечным детского возраста. Иногда признательный вскормленник дарил кормилице подарки или заботился об ее могиле. Плиний Младший своей кормилице подарил ферму, стоимость которой точно указал ко всеобщему сведению ; Гонорат поставил памятник своей кормилице Клавдии Фреквенте, скончавшейся шестидесяти лет; Сервий Корнелий Долабелла Метилиан, консул 113 г. н. э., – Корнелии Сабине, вольноотпущеннице, кормилице и мамушке . Хотя это ремесло, если заниматься им честно, было очень изнурительным, известна старая кормилица, не покорившаяся времени: Волумния Динамида, дожившая до ста пяти лет; Волумния Прокла, дочь Гая, отпустившего Динамиду на волю, воздвигла ей стелу .
Хотя привязанность к кормилице бывала сильна, юный аристократ, когда вырастал, веро-ятно, скоро понимал, какая пропасть отделяет его от этой женщины. Если же вскармливалась девочка, кормилица часто оставалась при ней как служанка родителей или под именем «воспитательницы» (educatrix): она наблюдала за ее бытом, потом провожала в дом к супругу, вместе с ней выходила в город и, поговаривали, даже помогала в тайных амурных делах.

Тем не менее детская смертность была велика, причем ее по многим причинам особенно трудно оценить количественно. Дети, вообще говоря, расставались с жизнью, еще не войдя по-настоящему в общество, и их не всегда оплакивали. Конечно, есть трогательные исключения. В Риме умерла некая Спудэ, «бедный мизинчик» (pusinna miserrima ). Другие родители убиты горем (infelicissimi), потеряв маленькую Гатерию Супербу, которой был год, шесть месяцев и двадцать пять дней; в руках у нее сохранились для вечности плод и голубка . Второе имя Ан-теиды Хризостомы, умершей трех лет от роду, означает «Златоустая» – возможно, так прозвали маленькую болтушку (garulla) за ее лепет . Еще одна мать оплакивает двенадцатилетнюю дочь, жестокой смерти (misera mors) которой давно ожидала .

Половое созревание. Первые регулы

Половое созревание, о начале которого свидетельствуют формирование грудей, рост волос под мышками и на лобке, наступает в разное время, смотря по условиям жизни и питания; в римскую эпоху это бывало обычно в двенадцать – четырнадцать лет. Тогда же случались и первые регулы . Этому перевороту в организме помогали щадящей гимнастикой, а при каждом кровотечении девушке полагалось лежать. Между тем ничего не говорится о средствах соблюдения чистоты и защиты от инфекции. Обращались к Мене – божеству менструаций; ее имя происходит от слова «месяц», поскольку опыт учил, что регулы бывают приблизительно раз в месяц. Но вопрос, связан ли лунный цикл с менструацией, оставался открытым. Менструальная кровь привлекала и отталкивала, а потому была желанным предметом всяких магических ритуалов. Между прочим, лекарствами в семье занимались женщины, и многие рецепты приписывались знаменитым женщинам, а другие, как считалось, испробовались ими: Марцелл Бурдигальский  упоминает о мази, которой часто пользовалась Августа Ливия – жена Августа.

Предбрачное освидетельствование, кажется, не было общераспространенной практикой, но Соран  горячо рекомендует его: раз интересуются приданым невесты, разумно также поинтересоваться сможет ли она в течение примерно четверти века, пока будет длиться ее половая жизнь, иметь детей. Поэтому следует осведомиться о ее характере (не впадает ли в беспричинную тоску), телосложении (чтоб не была слишком тощей или слишком толстой), о здоровье вообще, а в особенности о пищеварении, регулярности менструаций, состоянии детородных органов. «Во-обще следует избирать таких, у которых все тело сообразно природе, а матка притом в особенно-сти». О дефлорации в текстах, которыми мы располагаем упоминается лишь походя, но первая брачная ночь находится под особым покровительством малых божеств: Субиг отдает женщину мужу, Югатин печется об их половой жизни (iugum).
Как ни забавно, столь сведущий врач, как Соран, не верит в существование девственной плевы – несомненно, потому, что никогда ее не видел. Заметим, что гинекологические осмотры осуществлялись при помощи вагинального зеркала – известно несколько их экземпляров, в том числе в Неаполитанском музее. По тем или иным причинам жених мог предпочесть девственни-цу: например, Клавдия Эарина сообщает, что прожила с мужем, хлебопеком Марком Юнием Пудентом, тридцать пять лет после утраты девства, a virginitate) . Но бывало, что брали жену, уже беременную от другого, тем самым будучи уверены в появлении наследника

Так или иначе, врачи полагали, что какое-то минимальное удовольствие необходимо женщине для зачатия. Но на деле ничего не было известно о том, какое влечение или отвращение может существовать между конкретными супругами, и, можно сказать, не было ни одного эро-тического совета, адресованного порядочным супругам. Руф говорит буквально, что «некоторые мужчины перед соитием протирают себе бельем место помазания, чтобы оно было совершенно чистым» , а Орибаз, рассуждая, можно ли женщине отказываться от исполнения супружеского долга, выражает пожелание, чтобы ей в любом случае давали передышку между двумя беремен-ностями, иначе она и себе испортит фигуру, и детей родит по своему подобию .

Беременность

Обычно считалось, что строгое половое воздержание вредно для общего здоровья женщи-ны; именно этим Апулей  оправдывает свой брак с почтенной и целомудренной вдовой, кото-рая не могла больше держаться. Но беременность, которая, с точки зрения медиков гиппократо-вой школы, была, так сказать, нормальным состоянием, в римскую эпоху в конце концов стала рассматриваться как своего рода продолжительная болезнь – необходимая, но неприятная, на всем своем протяжении связанная с разнообразными расстройствами, особенно пищеваритель-ными: рвотой, отвращением к пище или «желанием есть пищу неподобающую: землю, уголь, виноградные усы, зеленые и кислые фрукты» . Поэтому беременную женщину надо убедить следовать определенному режиму питания, употреблять мази, массаж – впрочем, врач может позволить применять и амулеты против выкидышей, если они сами по себе безопасны. Женщина должна поддерживать живот повязкой и, не оставаясь праздной, избегать всякой тяжелой работы; она может отказывать мужу, говоря, что половая связь опасно сотрясает плод. Но слишком щадить себя не следует: «Пусть хозяйки смотрят на служанок и женщины, ведущие праздную жизнь, на тех, что сами зарабатывают хлеб свой» .

Интересный случай технически верно описан Галеном (текст сохранился только в арабском переводе Унена) : «У одной женщины на четвертом месяце беременности случилось кровоте-чение, потом потек густой зловонный гной, наконец, она выкинула. Каждый день из нее выходило немного плаценты, потому что плацента внутри загнивала. Когда выход плаценты закончился, повитухи и все врачи, занимавшиеся этим случаем, кроме меня, решили, что очищение завершилось. Но я, пощупав пульс женщины, по его биению понял, что внутри нее осталось нечто, что должно быть выброшено. Я объяснил это самой женщине, ее мужу и всем, кто ею занимался, и настоял, чтобы ей помогли извергнуть остававшееся внутри. Через шестнадцать дней после первого выкидыша она выкинула еще один плод».
Но обычно другие женщины приписывали выкидыш (нередко кончавшийся смертельным исходом) разным несчастным случаям и чаще всего – жестокости мужа. Римские историки рас-сказывают , что Поппея погибла вместе с нерожденным младенцем, потому что рассердила мужа – императора, который избил ее ногами. Тацит говорит об этом с большим сомнением , и действительно, это ходячий сюжет, которому придавали чрезмерную важность, штамп, отра-жавший не столько реальность, сколько страхи, известные уже древнейшим восточным кодек-сам. Причиной беды считали и сильные переживания, как в случае с Юлией – дочерью Цезаря: будучи женой Помпея, она увидела мужа в окровавленных одеждах, испугалась, что случилось худшее, «и упала без чувств. Она была беременна, и из-за этого внезапного обморока, а также сильного горя выкинула» . Невеликое дело, но велики были следствия: союз между Цезарем и Помпеем потерял реальную основу, и мир стал невозможен.

У такого кресла была высокая прямая спинка, подлокотники с ручками, чтобы женщина могла за них держаться и сиденье с отверстием, через которое акушерка могла достать рукой гениталии и принять младенца. Сама она, чисто вымытая, в большом фартуке, сидела на низком стульчике, чтобы не смущать пациентку своим взглядом; повитуха успокаивала ее разговорами, а помощницы (ministrae) поддерживали, чтобы та не сползла. Только из-за крайнего утомления позволялось уложить родильницу для извлечения плода на ложе, но тогда для отдыха после родов полагалось приготовить другую постель. Разные травы давали в виде отваров, примочек, припарок или обкуривали ими комнату: одни помогали при родах нормального ребенка, другие при извлечении мертворожденного или отходе последа. Впрочем, некоторые средства рекомендовались только в народной медицине: ели волчатину, пили свиное молоко, жгли ослиное копыто или бычий навоз – это лишь часть рецептов, которые перечисляет Плиний Старший в XXVIII книге «Естественной истории» .
Если предполагалось, что родятся близнецы или случатся иные осложнения, вместо пови-тухи или вместе с ней приходил врач. Соран умел делать две особо сложные операции: извлече-ние плода за ножки и эмбриотомию – причем без анестезии. При первой операции, чтобы из-влечь плод, его переворачивали в утробе. Вторая хирургическая операция заключалась в том, что, спасая жизнь матери, плод, который по тем или иным причинам не мог выйти на свет, in utero разрезали с помощью краниокласта (инструмента, дробившего череп) и эмбриотома (разре-завшего эмбрион), а затем щипцами вытаскивали по кускам. Эта техника была, по-видимому, хорошо известна, потому что скелет нерожденного младенца, извлеченный таким образом, был обнаружен в гробнице IV в. н. э. в далекой Англии. Заметим, что, вопреки тому, что обычно пи-шут в общих руководствах по акушерству, в античности не знали акушерских щипцов, а кесаре-во сечение применялось лишь после смерти матери, если вообще применялось.