В 132 году в Иудее поднялось восстание Бар-Кохбы. Это была последняя отчаянная попытка евреев освободиться от римской власти. Захваченные врасплох, IX Испанский и XXII Дейотаров легионы понесли тяжелейшие потери, от которых так и не оправились, и были расформированы. Император Адриан стал спешно стягивать войска для подавления восстания. В частности, из Сирии (по некоторым предположениям, из Аравии) был переброшен VI Железный легион. Он встал лагерем в Галилее, в стратегической точке в долине Мегиддо — там, где с незапамятных времен происходили битвы, решавшие судьбы Палестины.

Опираясь на эту базу и действуя совместно с X Стерегущим пролив легионом, дислоцированным в Иудее, «железные легионеры» за три года жестоко подавили восстание Бар-Кохбы. Историк Дион Кассий писал, что жертвами римской ярости стали 580 тысяч человек, было разрушено 50 городов и 985 деревень. Это был оглушительный удар для еврейского народа, именно тогда ставшего в своих родных землях национальным и религиозным меньшинством. Император Адриан запретил евреям хоронить своих павших и вообще отправлять какие-либо иудейские обряды, повелел сжечь священный свиток Торы на Храмовой горе, водрузил статуи Юпитера и свою собственную на руинах Второго Иерусалимского храма (разрушенного за 65 лет до того при подавлении предыдущего восстания) и даже демонстративно переименовал провинцию Иудея в Сирию Палестинскую. Евреи-беженцы рассеялись по всему свету, положив начало еврейской диаспоре, существующей по сей день.

Римляне, впрочем, тоже понесли потери — по свидетельству того же Диона Кассия, настолько серьезные, что император в докладе Сенату по итогам боевых действий опустил традиционную формулу: «Если вы и ваши дети в добром здравии, это хорошо; я же и мои войска здравствуем». Потрепанный Шестой легион вернулся в свой лагерь близ Мегиддо и стоял там больше ста лет, лишь время от времени выдвигаясь на боевые или инженерные операции в Месопотамию или в Африку. Все это время его присутствие было залогом надежности римской власти в Галилее и Самарии.

А однажды — когда-то во второй половине III века — Шестой легион не вернулся из очередной отлучки. Историкам так и не удалось точно установить, что с ним случилось: то ли погиб во время катастрофического похода императора Валериана против персов в 260 году, то ли был куда-то передислоцирован. Обжитой лагерь в долине Мегиддо постепенно пришел в запустение.
Но память о Шестом легионе пережила сам легион: в бытующем до сих пор названии той местности Ладжун безошибочно угадывается искаженный латинский legio. Хозяева у этих земель менялись часто: в VII веке римлян (точнее, уже византийцев) вытеснили арабы, в XI-м явились крестоносцы, в XII-м — опять арабы, в XVI-м — турки, в XX-м вернулись после почти двухтысячелетнего отсутствия евреи. В результате арабо-израильской войны 1948 года деревня Ладжун (в ней тогда впервые со времен легионеров жило больше тысячи человек) прекратила свое существование. Ныне на ее месте находится кибуц, которому дали историческое название Мегиддо.

Где примерно находится заброшенный лагерь Железного легиона, известно было, в общем, довольно давно. Но обнаружить его остатки археологам никак не удавалось. И лишь в конце июня 2013 года у Йотама Теппера из Израильского управления древностей наконец получилось.

Теппер со своей группой уже много лет копает окрестности Мегиддо. Его имя прогремело на весь мир в 2005 году, когда он нашел там древнейшую из известных христианских церквей (середина III века). С тех пор он целенаправленно искал лагерь Шестого легиона. Изучал монеты и черепки, которые находили у себя во дворах жители кибуца. Прослеживал трассы древних водопроводов и дороги, на которой нашли остатки вехи с пометкой, что до лагеря две мили. Скрупулезно изучал спутниковые снимки. Наконец все сошлось в одной точке, и специальный радар подтвердил догадку: небольшой холм скрывает древнее укрепление в виде квадрата со стороной 250 метров — характерная планировка древнеримского военного лагеря.

Отмечая близкое соседство лагеря Шестого легиона с ранее обнаруженной церковью, Теппер предполагает, что часть легионеров могла принадлежать к христианской общине. Тут стоит заметить, что середина III века — период ожесточенных преследований христиан в Римской империи (250-й — как раз год Дециева гонения с множественными арестами и пытками тех, кто не почитал римских богов).

Другой легион

Однажды летом 1975 года в Крыму, на раскопках древнегреческого Херсонеса, два друга-археолога, Александр Козлов и Владимир Рудаков, обсуждали роман чешского писателя Йозефа Томана «Калигула, или После нас хоть потоп» (первое русское издание в переводе И. Холодовой — 1963 год). Обоих воодушевила «Песня легионеров» из этой книги:

Пусть я погиб у Ахерона,
Пусть кровь моя досталась псам —
Орел Шестого легиона
Все так же рвется к небесам!

Томан написал лишь два куплета. Не лишенный поэтического таланта Козлов по настоянию Рудакова сочинил еще три. В соседней палатке обнаружился весельчак Владлен Колногоров, археолог-любитель, у него под рукой оказалась гитара — он тут же подобрал мелодию, и на следующий же день песню представили на суд Херсонесской археологической экспедиции.

С тех пор прошло почти сорок лет. Но и до сих пор окрестности почти любого археологического лагеря на территории бывшего СССР вечерами оглашаются нестройным ором:

Все так же храбр он и беспечен,
И дух его несокрушим.
Пусть век солдата быстротечен —
Но вечен Рим!

Вариантов текста — почти как у «Мурки», авторство часто приписывают Высоцкому, отдельные наивные люди в интернете просят «скинуть оригинальный латинский текст» — короче, самая настоящая народная песня. Помимо всего прочего, она стала гимном исторического факультета Уральского университета — альма-матер Козлова.
Орел из названия и первого куплета — это древнеримский аналог военного знамени: бронзовый орел на длинном древке — священный символ, утрата которого покрывала позором весь легион.

Боевой путь VI Железного легиона описан в песне довольно точно. «Калиг солдатских топот мерный» Шестого легиона раздавался и на реке Ахерон в северо-западной Греции (в одном из вариантов вместо «у Ахерона» поется «под Ерихоном» — этот город «железные легионеры» тоже повидали), и «под палестинским знойным небом», и «в сирийских шумных городах», и «в песках Ершалаима», и на Евфрате. Очень точно схвачена и та самая легионерская этика: «На раны плюй — не до того! Пусть даст приказ Тиберий Август — мы с честью выполним его!».

Короче говоря, бравые солдаты VI Железного легиона, стоявшие лагерем в долине Мегиддо во II-III веках нашей эры, вполне могли бы сделать эту песню своим собственным гимном.

Мария Вениг

ПЕСЕННЫЙ РЕПЕРТУАР АРХЕОЛОГИЧЕСКИХ ЭКСПЕДИЦИЙ

Из сборника: Далекое прошлое Пушкиногорья. Учебное пособие для студентов 2–3 курса специальности "Музейное дело и охрана памятников истории и культуры". Выпуск 6. Песенный фольклор археологических экспедиций. Сост. С. В. Белецкий. Государственный мемориальный историко-литературный и природно-ландшафтный музей-заповедник А. С. Пушкина "Михайловское"; Санкт-Петербургский Государственный университет культуры и искусств. Кафедра музееведения; Институт истории материальной культуры Российской Академии наук. Санкт-Петербург, 2000. Содержание сборника:

С. Белецкий — От составителя
А. Башарин, М. Вениг — Песни археологических экспедиций
М. Вениг — Песенный репертуар археологических экспедиций
А. Башарин — Песенный фольклор археологических экспедиций
С. Белецкий — Заметки к истории песен в археологических экспедициях
С. Белецкий — Послесловие

Возможна ли археологическая экспедиция, в которой не поют? Возможна ли встреча археологов, на которой не спели бы или, как минимум, не помянули бы ни одной песни? Ни сталкиваться с такими, ни слышать о них не приходилось. Что поют — вопрос второй, но — поют. Не претендуя на полноту охвата материала, попытаюсь вкратце описать песенный быт археологических экспедиций последних двух-трех десятилетий.

1

Любой субкультуре свойственны специфические черты, характеризующие ее состав, тип отношений с окружающим миром, деятельность ее членов, их общие пристрастия и интересы. При этом одним из наиболее ярких показателей для характеристики субкультуры будет, любят ли петь и что поют входящие в нее люди. И если на первый вопрос довольно легко ответить даже при минимальном знакомстве с жизнью среды, второй требует длительного погружения в нее или детального исследования. Репертуар, то есть устойчивый набор регулярно исполняющихся любимых, значимых для данной группы людей песен, интересен, прежде всего, для социолога и культуролога, так как позволяет выявить истоки и культурные связи данной общности. Для человека же, не занимающегося исследовательской деятельностью, знакомство с песенным репертуаром дает шанс больше узнать о жизни социальной группы и, возможно, примкнуть к ней.

В настоящий момент представители субкультуры археологов — это не только профессионалы-ученые, но и те, кто из года в год приезжает в экспедицию. Более того, не каждый профессионал может быть сопричастным субкультуре: многие из тех, чья деятельность не требует регулярных выездов в поле, ограничиваются лишь профессиональным общением с коллегами. Важнейшим фактором, характеризующим субкультуру археологов, является обязательное пребывание в полевых условиях. Именно экспедиция, несмотря на то, что продолжается она, как правило, не более трех месяцев, является средой, определяющей специфику субкультуры в целом, и в частности — особенности ее песенного репертуара. Пребывание в поле роднит археологов с геологами, туристами различных направлений, то есть со всеми, кто выезжает в экспедиции, походы и т. п. Ситуация "поля" благодаря изолированности, независимости, оторванности от городских проблем не меньше, чем собственно раскопки, привлекает к археологии профессионально далеких от нее людей.

Процесс формирования, пополнения и расширения песенного репертуара также происходит преимущественно в поле. В городе в период межсезонья он пребывает в "законсервированном" виде и практически не изменяется до следующего сезона. Существуют экспедиции, где репертуар остается стабильным в течение многих лет. Фиксирована, закреплена традицией бывает даже последовательность исполнения песен. Как правило, это экспедиции с постоянным ядром коллектива. Встречаются, напротив, случаи, когда репертуар обновляется каждые 2—3 года, но обычно это связано с полной сменой полевого состава.

2

Песенный репертуар большинства экспедиций начал формироваться в 50-е — 60-е годы. Этот период современной песенной культуры отмечен двумя важными тенденциями: становлением авторской (самодеятельной, бардовской) песни и очередным расцветом городского песенного фольклора. И та, и другая традиции в большой степени были представлены в интеллигентской и студенческой среде. И именно эти две традиции стали основными источниками песенного репертуара археологических экспедиций. Однако, разумеется, ими активный репертуар археологов не ограничивается. Назовем основные его составляющие:

1. Песни бардов. Прежде всего, следует отметить, что, являясь авторскими, эти песни далеко не всегда осознаются таковыми в экспедиции. Авторство многих даже широко известных песен не указывается в сборниках-песенниках и часто не известно поющим. Несмотря на это песни бардов составляют значительную долю репертуара большинства экспедиций. Они привносятся различными участниками экспедиций в соответствии с их собственными вкусами и представляются на суд всей "братии". Правда, далеко не все из этих песен выдерживают испытание временем и задерживаются дольше одного сезона (см. ниже).

2. Общераспространенный городской фольклор. Его роль в репертуаре зависит от возраста членов экспедиции: для старшего поколения песни этой группы связаны со студенческими годами и вызывают конкретные воспоминания, а для молодежи они символизируют нечто "древнее", причастность к которому доказывается узнаванием и исполнением песни. Часть городского песенного фольклора, усвоенная младшими поколениями вне экспедиции (в том числе, еще в детстве), тоже в значительной мере представлена в экспедиционном репертуаре, но не имеет подобной функции. Случается, что в экспедициях поются и некоторые произведения традиционного фольклора, но выделять их в отдельный источник было бы неправомерно, поскольку все они попадают в репертуар экспедиций опосредованно — через городскую культуру .

3. Песни из кинофильмов, мультфильмов, спектаклей; популярные эстрадные песни. Они чаще исполняются молодежью и могут выполнять функцию средства установления контакта, первичного узнавания в неустоявшихся коллективах, а также использоваться в качестве материала для переделок.

4. В последнее десятилетие-полтора добавились песни, связанные с традицией русского рока. Эти песни редко перерастают пределы одного-двух сезонов, будучи тесно связаны с конкретными исполнителями, и уходят вместе с ними.

5. Собственно фольклор археологов.

3

Формирование, развитие и сохранение песенного репертуара каждого коллектива — сложный процесс, определяющийся рядом факторов. Остановимся на некоторых из них, наиболее специфичных для субкультуры археологов. Важнейшими факторами, влияющими на формирование и степень стабильности репертуара экспедиции, являются:

1. Состав экспедиции. Археологические экспедиции, как правило, неоднородны по составу: различны возраст, род занятий, внепрофессиональные интересы ее участников, что позволяет репертуару развиваться во многих направлениях. Экспедиции, традиционно привлекающие к работе практикантов из числа студентов или школьников, имеют больше шансов на обновление и пополнение репертуара. "Текучесть" состава экспедиции — немаловажный фактор, влияющий на репертуар. Чем чаще и сильнее меняется состав (и качественно, и количественно), тем полнее обновляется репертуар, но тем менее он долговечен. В более замкнутых коллективах изменения в репертуаре менее значительны, к новым песням предъявляются большие требования, но однажды принятая песня обретает свое место и, как правило, задерживается надолго.

2. Песенные пристрастия начальника или центрального поющего звена экспедиции, которые чаще всего определяют репертуар коллектива и являются основными "ценителями" при отборе новых песен.

3. Песенная мода конкретной экспедиции, сложившаяся в течение нескольких лет. Хотя, без сомнения, она чаще всего связана с предыдущим фактором, так как общая направленность репертуара избирается именно "духовным ядром" экспедиции — начальником или "певчим".

4. Личные песенные привязанности участников экспедиции (песни того или иного конкретного автора, туристские песни, рок, народные и псевдонародные песни, "блатные" песни и т. п.). Особенно сильно личные песенные привязанности влияют на репертуар экспедиции в тех случаях, когда в экспедицию выезжает какой-то сложившийся коллектив (например, студенты одного курса).

В результате экспедиция принимает в свой репертуар новые песни при условии, что они удовлетворяют общим требованиям (факторы 2 и 4) и не нарушают основной тенденции формирования репертуара (фактор 3), если таковая имеется. С уходом людей или забвением событий, с которыми связано появление песни в репертуаре, она так же безболезненно исчезает из него, как появилась.

4

Процесс собственно формирования репертуара археологов имеет и некоторые другие особенности. Не все песни из перечисленных ранее групп в равной мере представлены в репертуаре экспедиций, не все они имеют равные шансы попасть в него и занять прочное место. Кроме названных факторов, при отборе важную роль играет мотивно-тематическая направленность песни. Наиболее распространенные в археологическом репертуаре мотивы можно условно распределить по четырем блокам:

1. Анакреонтические мотивы. Наиболее актуальным из них (что неудивительно) и в полевых условиях, и на городских встречах становится мотив вина и винопития. Нетрудно заметить, впрочем, что он значительно отличается от соответствующего в мировой анакреонтее, часто преображаясь в тему воинствующего пьянства, где центральная фигура пьяницы и кутилы совсем не напоминает мирного и сдержанного анакреоновского выпивоху. Песни с данными мотивами составляют крупнейший пласт и в большинстве своем повторяются в репертуаре многих экспедиций, что способствует сплочению их участников на общих встречах. Песни, входящие в данный блок, поются, как правило, не отдельно, а целыми циклами, сопровождаясь (иллюстрируясь) "возлияниями", что подчас изменяет их (песни) до неузнаваемости.

Другие анакреонтические мотивы, например, мотивы ухаживания и флирта (на современном материале — и адюльтера), также присутствуют в археологическом репертуаре в ряде комических песен, которые тоже предпочитают исполнять циклами.

2. "Туристские" мотивы, общая идея которых — "мы не в городе". Показательно в связи с этим присутствие во многих экспедиционных сборниках таких песен, как "Говоришь, чтоб остался я…" Ю. Кукина, "Мне говорят, какой резон…" Б. Вахнюка, "Мы с тобой давно уже не те…" Г. Аделунга и др. При этом туристов в экспедициях, зачастую, "не жалуют"! В сознании исполнителей-слушателей актуализируется все то, что связывает жизнь археолога и туриста ("маргинальность" обстановки, трудности быта, чувство локтя, оппозиционность городу и пр.), а все специфические черты (лавины, перекаты, страховка) или воспринимаются как поэтический прием, дань романтике, или отвергаются. В результате в репертуаре остаются те туристские песни, в которых собственно туристская экзотика минимальна.

3. Историческая тематика. Песни этого блока в сознании исполнителей-слушателей разделяются на две группы: с одной стороны, это песни о различных исторических событиях или личностях вообще; с другой — песни, соотносимые по тематике непосредственно с местом и объектом раскопок.

4. Песни, объединенные фигурой маргинального героя. Чаще всего — это моряк, пират , бродяга, солдат, ковбой. Думается, привилегированное положение таких песен в репертуаре археологов связано все с той же оппозиционностью главного героя окружающему миру.

5

Что касается функционирования, жизни песен в археологических экспедициях, то следует признать, что, с одной стороны, оно практически полностью подчинено закономерностям, общим для современного городского активного песенного репертуара в целом, и, с другой — законам функционирования песен в субкультуре не строго замкнутого характера. Так, не чуждо репертуару археологов явление циклизации песен, весьма характерное для современной городской песенной культуры. Из особенностей функционирования песен, общих для ряда субкультур, следует назвать заметное противопоставление "своя" — "не своя" песня и вытекающее отсюда ревностное отношение к первым и настороженное — ко вторым.

Помимо тематического признака, являющегося основанием как отбора, так и циклизации, песни в сознании носителей могут складываться в группы по схожести формы, ситуации и особенностей исполнения, культурных коннотаций, связанных с песнями и т. д.

Формальный признак, как основа циклизации, в чистом виде для археологической среды не характерен. Можно наметить лишь отдельные частные особенности формы, влияющие на объединение песен. Уместнее говорить, например, о сходных особенностях исполнения, как объединяющем факторе (помня о том, что некоторые из этих особенностей являются признаками формальными).

Будучи важнейшим средством общения, особенно в полевых условиях, песня выполняет в коллективе интегрирующую функцию. Поэтому неудивительно присутствие большого числа песен, рассчитанных на хоровое исполнение, или приспособленных для него. Конечно, одна и та же песня может по-разному исполняться в разных коллективах в силу сложившейся в них традиции, но такие группы, как "кричалки" или "застольные песни" присутствуют в репертуаре многих экспедиций. Данные группы песен интересны даже не составом, а функцией в репертуаре, причем не только археологическом. В экспедиции они могут исполняться по дороге (например, на раскоп или к лагерю), во время работы, а также (и в основном) в последний или кульминационный момент застолья (посиделок у костра), когда важен сам процесс пения, а песня подходит уже любая. Необходимым условием отбора, следовательно, будет только известность песни всем присутствующим и возможность ее совместного исполнения. Кроме того, объединяющую функцию при исполнении этих песен могут выполнять и невербальные компоненты: ритмичное постукивание кружками, коллективное раскачивание в такт песне, элементы пантомимы, маргинальные выкрики и т. д.

6

Таким образом, песенный репертуар археологов в целом довольно широк и имеет лишь небольшое количество специфических черт, связанных с профессией. Принципы формирования и развития репертуара подобны тем, которые характерны для других аналогичных субкультур. Специфические особенности могут появляться, впрочем, в каждой отдельной экспедиционной традиции, но обусловлены они не столько родом занятий, сколько спецификой экспедиционной жизни и традициями конкретного коллектива.