В следующей сцене Амон приближается к «великой царской супруге» Мутемуйе и зачинает ребенка, уже сотворенного Хнумом. Далее бог Тот появляется перед царицей и объявляет ей о предстоящих родах, на изображении рядом Хнум и Исида ведут ее к сцене разрешения от бремени. Последняя изображена неподалеку, и все происходит в присутствии и при помощи многочисленных богов и полубогов. После счастливого окончания родов Исида представляет новорожденного царевича его отцу Амону, который берет ребенка на руки и обещает ему «миллионы лет, подобно Ра». Царского отпрыска вскармливают богини и священные коровы. Он растет под защитой богов, пока наконец его отец не усаживает его на трон Египта.

Очевидно, что этот сын богов превосходил все земные создания в мудрости и силе и что придворные ораторы никогда не уставали воспевать и прославлять сверхъестественную мудрость «доброго бога»:

«Каждая речь уст твоих подобна словам Хорахти; язык твой — весы: более точны губы твои, чем язычок на весах Тота. Есть ли что-то, чего ты не знаешь? Существует ли кто-то, кто столь же мудр, как ты? Есть ли место, которого ты не видел? Нет земли, на которую ты не ступал. Каждый случай приходил к ушам твоим с тех пор, как ты управляешь страной этой. Ты сделал планы, пока ты был еще в яйце, в твоих обязанностях ребенка и наследного принца. Тебе были переданы дела Обеих Земель, когда ты еще был ребенком с локоном юности… Ты стал командующим войском, когда был еще десятилетним мальчиком… Если ты скажешь водам: „Поднимайтесь в гору“ — поток потечет прямо по слову твоему, ибо ты — Ра… и Хепри… Власть в устах твоих, и понимание в сердце твоем. Деяние твоего языка — храм Маат [богини Истины], и бог находится на губах твоих. Слова твои доводятся до конца каждый день, и сердце твое сделало тебя подобным Птаху, кто сотворил ремесла. Тебе суждена вечность. Все делается согласно твоему желанию, и всему, что ты говоришь, повинуются».

Царский головной убор включал целую коллекцию корон: белую корону Верхнего Египта

красную корону Нижнего Египта

двойную корону

представлявшую собой комбинацию двух первых (см. вклейку фото 76) и символизировавшую в личности фараона «объединителя Обеих Земель», то есть правителя всего Египта; синюю корону

— «шапку», сделанную из ткани или кожи, которую царь часто носил на поле боя (см. вклейку фото 88); льняной платок, покрывавший голову и спускавшийся на плечи и грудь двумя широкими складками, а сзади заканчивавшийся чем-то вроде косы, свисающей на спину ниже шеи (см. вклейку фото 14).

У фараона было не менее пяти разных имен, соответствующих его проявлению в качестве воплощения бога Гора, Двух Владычиц (богинь-хранительниц Верхнего и Нижнего Египта), Золотого Гора (или Золотого Сокола), Царя Верхнего и Нижнего Египта и Сына Ра.

Так, имя Тутмоса III звучало как «Хор: Могучий Бык, Появляющийся в Фивах; Две Владычицы: Долгий Царствованием; Золотой Сокол: Великолепный Диадемами; Царь Верхнего и Нижнего Египта: Постоянный проявлением — Ра [Менхеперра]; Сын Ра: Рожденный Тот». Из всех этих имен только последнее было изначальным, данным царю при рождении, под которым его знали, пока он не занял трон. Остальные четыре принимались при восшествии на престол и во время правления часто расширялись за счет дополнительных эпитетов. В официальных обращениях и письмах, посылаемых чужеземными правителями, фараона называли «великим именем», которое он носил в качестве «Царя Верхнего и Нижнего Египта» и которое при написании иероглифами, как и личное имя «Сына Ра», данное при рождении, заключали в овальный картуш. В повседневной жизни существовала тенденция избегать упоминания царя по имени. Вместо этого о нем упоминали, используя разные титулы или иносказания, такие как «его величество» или «добрый бог», и вместо «царь велел» обычно говорили «велели». И наконец, в период Нового царства к нему обращались (или о нем говорили) как «Большой Дом», что изначально было обозначением дворца (сравним с турецким титулом «Высокая Порта»). Этот титул, который по-египетски произносился примерно как пер-о, со временем вытеснил большинство остальных и стал использоваться даже за границами Египта. В наши дни он сохранился в его еврейской транскрипции как «фараон».

Нередко фараон покидал столицу — иногда чтобы развлечься охотой, но гораздо чаще — чтобы отправиться на юг или на север по стране с целью инспекции новых сооружений, которые находились в процессе постройки, или каналов, дамб и колодцев весьма развитой ирригационной системы. Первостепенное значение имели его военные обязанности. Царь не только принимал участие в наборе и вооружении войска, но, как мы уже видели при описании походов Тутмоса и его преемников, часто лично отправлялся на войну и как главнокомандующий вел солдат в бой.

С самых ранних времен высшим должностным лицом в государственной администрации являлся визирь, который одновременно был начальником столицы и главным судьей. В эпоху пирамид обязанности визиря первоначально исполнял член царской семьи, немного позднее — в период Пятой династии — это на долгое время стало наследственной должностью в одной из семей знати, и, наконец, царь стал предлагать пост визиря заслуживающему его или же пользующемуся его благосклонностью сановнику по собственному выбору. До времени правления Тутмоса III в сферу власти визиря входил весь Египет, однако при этом фараоне было введено разделение обязанностей путем назначения двух визирей. Один из них нес службу в Верхнем Египте вплоть до Асьюта на севере, тогда как власть нижнеегипетского визиря распространялась на северную часть империи. С незапамятных времен власть визиря определялась сводом жестких правил. Он заседал в суде в особом зале, где никакому другому чиновнику не разрешалось разбирать дела или назначать наказания. Через его руки проходили все административные дела. Он выносил вердикты по спорам насчет границ, писал отчеты для царя и контролировал списки новобранцев, которые должны были «сопровождать его величество на север и на юг».

«Смотри за ведомством визиря и следи за всем, что делается в нем, ибо это устроение всей страны. Что касается должности визиря, воистину она не приятна; нет, горька она, как желчь… Он тот, кто не должен оказывать особого почтения князьям или советникам и располагать к себе кого-то в качестве сторонника… Вот если проситель приходит из Верхнего или Нижнего Египта… тогда должен ты со своей стороны смотреть за тем, чтобы все делалось по закону и чтобы все велось в нужном порядке, когда каждому человеку воздаются права его.

Что касается чиновника, который слушает открыто [то есть публично], вода и ветер сообщают все, что он делает, так что нет не знающего о его деяниях… И вот, [лучшая] защита для князя — действовать по наказу… ибо тот, чье дело рассудили, не должен сказать: „Не были возданы мне права мои“… Смотри на того, кого знаешь, как на того, кого не знаешь, на того, кто близок тебе, как на того, кто далек от тебя. И чиновник, который ведет себя так, преуспеет здесь, на месте этом. Не проходи мимо просителя, не выслушав дело его… Не показывай гнев твой никому напрасно, гневайся лишь на то, что заслуживает гнева. Внушай страх перед тобой, чтобы мог ты держать в страхе, ибо истинный чиновник — это чиновник, которого боятся. Отличие чиновника в том, что творит он справедливость. Но если человек внушает страх чрезмерно, есть в нем какая-то лживость в суждении людей; тогда не скажут они о нем: „Это справедливый человек“… От поведения визиря ожидают явления справедливости; ибо визирь был ее хранителем со времен [правления] бога… Визирь — это тот, кто перед всеми другими людьми будет совершать справедливость.

В этой связи интересно вспомнить, что со времен изгнания гиксосов большая часть Египетской земли и полей являлась собственностью фараона, то есть государства. Иными словами, ситуация очень походила на ту, которая в Книге Бытия была описана как введенная Иосифом во время голода (Бытие, 47: 13 и далее). Только храмы и, возможно, некоторые из землевладельцев древних родов обладали свободной земельной собственностью. При ре организации государства после изгнания гиксосов большинству представителей знати, вероятно, было позволено остаться в своих поместьях, однако они были вынуждены отдавать в казну особую часть своего урожая — согласно библейскому рассказу, пятую — в дополнение к другим налогам. Вероятно, величина платы за земельные участки рассчитывалась в зависимости от высоты разлива Нила и, соответственно, менялась в разные годы. Чиновникам, главой которых был «начальник зернохранилищ», доверяли сбор выплат продуктами с полей. Они отвечали за получение максимальных поступлений и напрямую докладывали фараону об урожае в Верхнем и Нижнем Египте.

К сожалению, у нас очень мало подробных сведений о финансовой администрации. Хотя нам известно множество чиновников с разнообразными титулами, мы очень мало знаем о соответствующих им обязанностях. Не лучше обстоит дело и с внутренней администрацией страны. Мы знаем, что с древнейших времен Египет был разделен на провинции, или номы, которыми управляли независимые князья. Уже при могущественных царях Двенадцатой династии места этих князей заняли управители, которых на эту должность назначал фараон.

Изгнание гиксосов сопровождалось неожиданным изменением в военной организации империи. Нерегулярное и плохо организованное ополчение уступило место большой регулярной армии, приобретшей в сражениях против войск государств Западной Азии строгую дисциплину и закалку. Освободительная война пробудила в традиционно миролюбивых египтянах жажду военной доблести, а Сирия представляла широкое новое поле для ее применения. Ядро армии составляли египтяне, с течением времени его усилили за счет отрядов наемников из всех окружающих стран. Пехота в тот период была вооружена почти так же, как прежде, а их одежда практически не изменилась. Однако и копьеносцы, и лучники в дополнение к своему обычному вооружению получали небольшие булавы или боевые топоры, а также, немного позднее, короткие мечи или кинжалы. Во время парадов они, вероятно, обычно откладывали в сторону все свое оружие, кроме топора. Военачальники низших званий отличались от простых солдат немного более легким и более удобным оружием, тогда как более высокопоставленные вдобавок носили топор, церемониальное опахало и символ своего звания.

Гораздо более радикальным и значительным нововведением в период Нового царства стало добавление к пехоте совершенно нового типа оружия — боевой колесницы, которая с тех пор играла при ведении войны не менее важную роль, чем танки в современной войне. Ясно, что египтяне впервые столкнулись с этим типом оружия во время своих войн с гиксосами. Они сразу поняли, что эффективные действия против такого оружия требуют применения такого же средства ведения войны.

Нам неизвестна численность разных подразделений, или полков, или то, как они были экипированы, однако мы знаем, что более мелкие соединения, которые мы можем обозначить как «отряды», обладали собственными знаками отличия, такими как опахало или штандарт, представлявшие собой символ, венчающий жезл.

Не похоже, чтобы солдаты получали фиксированное жалованье, во время похода их снабжали пропитанием, и они получали в награду долю добычи. Если командующий на передовой смог отличиться перед царем, как Яхмос из Эль-Каба (см. гл. 4), завоеватель Яффы Джехути (см. гл. 7) или военачальник Тутмоса III Аменемхеб (см. гл. 7), то он получал не только причитающуюся ему часть добычи, но также награждался «золотом доблести» — украшениями в виде мух или львов, которые вешали на шею на цепочке, — и иногда пожалованиями земель в Египте после возвращения из похода.

Чиновники, в период Восемнадцатой династии гордо и не всегда несправедливо считавшие себя прочным фундаментом государства, относились к военным с презрением. В школах жребий солдата изображался самыми черными красками, и учеников предупреждали, что не нужно следовать профессии военных. Когда молодой новобранец поступает на военную службу, его обучение состоит из бесконечных побоев и жестокостей. Во время похода в Сирию «его хлеб и вода на плечах его, как ноша осла. Его шея воспалена, как у осла, и его позвоночник [превратился в] крюк. Он пьет зловонную воду. Он останавливается только, чтобы нести караул. Когда он встречает врага, он подобен пойманной птице, нет силы в членах его. Когда он преуспевает в возвращении в Египет, он подобен палке, которую съели черви; он болен и обессилен. Его везут назад на осле, лишенного его одежды, и товарищ его покинул».