II
Сыновья Кодра вместе с ионянами устраивают колонии в Малой Азии. До этого эллинами была колонизована Сардиния и Фера. Нерей переселяется в Милет: древнейшая история этого города. Храм Аполлона в Дидимах. Эфесская Артемида. Поход Андрокла на Эфес и Самос. Его смерть и гробница. Приена и Миунт захватываются ионянами
1. Немного лет спустя Медон и Нелей, старшие из сыновей Кодра, подняли распрю между собой из-за власти, и Нелей не раз говорил, что он не допустит, чтобы царем над ним был Медон, так как Медон был хромым на одну ногу. Они договорились между собой – перенести этот спор на решение оракула в Дельфах, и Пифия дало царство над афинянами Медону. Поэтому Нелей и остальные сыновья Кодра отправились в чужие земли и основали колонии, уведя с собою добровольцев из афинян, но главную часть их войска составляли ионяне.
2. Это был третий морской поход, отправленный из Эллады, которым руководили цари, бывшие другого племени, чем тот народ, который следовал за ними. Самым древним был тот случай, когда фивянин Иолай, племянник Геракла, предводительствовал афинянами и феспийцами, направившимися на поселение в Сардо (Сардинию); одним поколением раньше, чем отплыли из Афин ионяне, Ферас, сын Автесиона, родом фивянин, во главе лакедемонян и минийцев, изгнанных пеласгами с Лемноса, повел их на тот остров, который ныне по его имени называется Ферой, прежде же назывался Каллистой (Прекраснейшим). В третий раз такой поход организовали сыновья Кодра, хотя у них не было ничего общего с ионянами, так как со стороны Кодра и Меланфа они были мессенянами. В походе вместе с ионянами приняли участие следующие племена: часть фивян под начальством Филоты, бывшего потомком Пенелея, и часть минийцев из Орхомена ввиду их родства с сыновьями Кодра. Участвовали и все фокейцы, кроме жителей Дельф, и абанты из Эвбеи. Корабли для плавания дали фокейцам афиняне Филоген и Дамон, сыновья Эвктемона (Богача), которые и сами стали во главе их похода для поселения в колонии.
Когда они со своими кораблями пристали к берегам Азии, то каждый из этих народов направился к разным приморским городам. Нелей со своим отрядом пошел в Милет.
3. Милетцы сами передают следующий рассказ о своей древнейшей истории: в течение двух поколений их страна называлась Анакторией, как при царях Анакте, бывшем автохтоном, рожденным от местной земли (I, 35, 6), так и при Астерии, сыне Анакта. Но когда к их берегам пристал Милет с войском критян, то оба – и земля и город – переменили свое название и по имени Милета <стали называться Милетом>. А Милет и бывшее с ним войско прибыли из Крита, убегая от Миноса, сына Европы. Карийцы, которые прежде заселяли эту страну, стали жить совместно с критянами. <Возвращаюсь к рассказу>. Так вот, тогда, когда ионяне победили древних милетян, все мужское население они перебили, исключая тех, которые при взятии города успели бежать, а на их женах и дочерях женились сами.
Могила Нелея,если итти в Дидимы, находится недалеко от ворот, налево от дороги.
4. Святилище Аполлона в Дидимах и его оракул были древнее, чем поселение здесь ионян; но еще гораздо раньше, чем поселились здесь ионяне, совершалось поклонение Артемиде Эфесской. По моему, по крайней мере, мнению, Пиндар не все точно знал, что касается служения богине, так как он утверждал, что ее храм основали амазонки, отправляясь походом на Афины и на Фесея. Правда, что уже тогда женщины с Фермодонта принесли жертвы эфесской богине, как в этом случае издавна зная это святилище, так равным образом и тогда, когда они бежали от Геракла; еще в более ранние времена некоторые из них, убегая от Диониса, пришли сюда в качестве молящих о защите. Ясно, что не амазонками основано это святилище; основателями были Корес, «землею рожденный», местный житель, и Эфес, – считают, что Эфес был сыном реки Каистра, – вот кто были основатели святилища, и по имени Эфеса дано и название городу. Жители этой страны были отчасти лелеги, ветвь карийского племени, но большинство населения составляли лидийцы. Кроме того, вокруг этого святилища жило много разного народа, пришедшего молить богиню о защите, в том числе и женщины из племени амазонок.
5. Андрокл, сын Кодра, так как он был выбран царем ионян, поплывших в Эфес, изгнал из страны лелегов и лидийцев, занимавших «верхний город» (Акрополь); жившим же вокруг святилища таких страхов переживать не пришлось: они дали клятву верности ионянам и в свою очередь получили ее от них; таким образом, они избегли войны. Отнял Андрокл и у жителей Самоса их остров, и некоторое время эфесцы владели Самосом и другими близлежащими островами.
6. Когда самосцы уже вернулись на свой родной остров, Андрокл отправился защищать жителей Приэны против карийцев; греческое войско победило, но Андрокл пал в этой битве. Унеся с собою труп Андрокла, эфесцы похоронили его в своей земле, там, где еще и в мое время они показывают его могилу около дороги, ведущей из святилища мимо Олимпейона к магнесийским воротам. На могиле поставлено изображение воина в полном вооружении.
7. Ионяне, заселявшие Миунт и Приену, тоже отняли эти города у карийцев. Вождем похода и основателем поселения в Миунте был Киарет, сын Кодра; а жители Приены – население, смешанное из фивян и ионян, – имели своим руководителем при поселении Филота, потомка Пенелея, и Эпита, сына Нелея. Несмотря на крайне жестокие притеснения со стороны перса Табала (Геродот, I, 153), а впоследствии со стороны своего же соплеменника Гиерона, приенцы все-таки остались в числе городов, состоявших членами Ионийского союза; жители же Миунта покинули город по следующей причине. В область Миунта вдавался небольшой морской залив, но река Меандр обратила его в болото, засорив устье илом и отрезав возможность свободного притока воды; вода загнила, перестав быть соленой морской водой, а потому из этого болота поднялась огромная туча комаров, вследствие чего люди были вынуждены покинуть город. Жители Миунта переселились в Милет, взяв с собой все движимое имущество и статуи богов. В мое время в Миунте не было ничего, кроме храма Диониса из белого мрамора. Несчастие, подобное испытанному жителями Миунта, постигло также и атарнетов, живших южнее Пергама.

IV
Города ионян на Самосе и Хиосе. Изгнание ионийцев с Самоса и занятие ими Самофракии. Самосская Гера. Дедал. Остров Хиос, его название и поселение
1. Города ионийцев на островах - это Самос, расположенный против Микале, и Хиос, напротив Миманта.
2. Асий, сын Амфиптолема из Самоса, в своих поэмах написал, что у Феникса от Перимеды, дочери Оинея, родились две дочери, Астипалея и Европа, что от Посейдона и Астипалеи был сын Анкей и что он царствовал над так называемыми лелегами; что у Анкея от его брака с дочерью реки Меандра, Самией, родились сыновья Перилай, Энуд, Самос и Алиферс, а также дочь Партенопа; а что от Партенопы, дочери Анкея, и Аполлона родился Ликомед. Вот что рассказал Асий в своих поэмах.
3. Но в те времена, о которых я говорю, жители острова Самоса приняли к себе для совместной жизни ионян скорее в силу необходимости, чем руководясь дружескими чувствами. Вождем у ионян был Прокл, сын Питирея, и сам он был родом из Эпидавра и большею частью вел с собою эпидаврийцев, которые были изгнаны из Эпидавра Деифонтом и аргосцами. Этот Прокл происходил от Иона, сына Ксута. Андрокл и эфесцы пошли походом против Леогора, сына Прокла, царствовавшего после отца в Самосе, и, победив его в битве, изгнали самосцев с острова: они предъявляли к ним обвинение в том, будто вместе с карийцами они умышляли против ионян. После изгнания часть самосцев поселилась на острове около Фракии, и вследствие поселения на нем самосцев этот остров стали называть Самофракией вместо <прежнего его названия> Дардания; другие же вместе с Леогором укрепили стенами Анею на противоположном материке, и спустя десять лет они переправились на Самос, изгнали с него эфесцев и вновь завоевали себе остров.
4. Храм Геры на Самосе, по рассказу некоторых, основали плывшие на корабле Арго. Говорят, что они же привезли ее статую (1) из Аргоса. Сами самосцы считают, что богиня родилась на их острове у реки Имбраса, под той ивой, которая еще в мое время росла в святилище богини (VIII, 23, 5). Что этот храм принадлежит к числу самых древних, можно очень хорошо заключить и на основании статуи: она является творением Смилида из Эгины, сына Эвклида. А этот Смилид был современником Дедалу, но не достиг его славы.
5. Дедал по своему происхождению был из Афин, царского рода так называемых Метионидов, и был славен во всем свете столько за свое искусство, сколько и вследствие своих блужданий и постигших его несчастий. Убив сына своей сестры и зная законы своей родины, он добровольно отправился в изгнание на Крит и сделал там статуи самому Миносу и его дочерям, как об этом повествует Гомер в Илиаде (XVIII, 591 сл.). Обвиненный Миносом в преступлении и брошенный в тюрьму вместе с сыном, он бежал из Крита и прибыл в сицилийский город Иник к Кокалу; он послужил причиной войны между сицилийцами и критянами, так как, несмотря на требование Миноса, Кокал не выдал его (2). За свое искусство он был так почитаем дочерьми Кокала, что ради Дедала женщины замыслили убить Миноса. Отсюда видно, что имя Дедала стало известным по всей Сицилии и в большей части Италии. Что же касается Смилида, то известно, что он никуда не уезжал работать, кроме как к самосцам и в Элиду; здесь-то, наверно, он был и именно он изваял статую Геры в Самосе.
6. ...у поэта Иона, написавшего трагедию, в его истории сказано следующее: на этот остров, бывший безлюдным, прибыл Посейдон и сочетался здесь с нимфой; во время родовых страданий нимфы выпал на землю снег (хион), и поэтому Посейдон дал имя родившемуся сыну Хиос. Сочетался он с другой нимфой, и у него родились сыновья Агел и Мелан. С течением времени к Хиосу пристал со своими кораблями Энопион (3) в сопровождении своих сыновей: Тала, Эванфа, Мелана, Салага и Афаманта. В царствование Энопиона прибыли на этот остров и карийцы, а также абанты из Эвбеи. Впоследствии царскую власть над островом после Энопиона и его сыновей принял Амфикл; он прибыл из Гистиеи на Эвбее, по вещанию из Дельф. В четвертом колене потомок Амфикла, Гектор, он также был царем на Хиосе, вступил в войну с жившими на острове абантами и карийцами; одних из них он убил в сражении, других же заставил удалиться в силу договора. Когда война между хиосцами прекратилась, Гектор припомнил тогда, что им вместе с ионянами следует совместно приносить жертвы в панионийском святилище; и от всего собрания ионян за свою храбрость и личные достоинства он получил в качестве награды треножник. Вот что я нашел у Иона относительно Хиоса. Однако того, по какой причине хиосцы причисляются к ионянам, он этого не говорит.
Примечания
1   Изображение деревянной статуи Геры Самосской есть на многих самосских монетах.
2   Эту же версию знают и другие писатели, например, Гигин, «Басни, 44»; Афиней, I, 10 Е; напротив, Диодор, IV, 79, 2, сообщает, что Кокал умертвил Дедала горячей ванной.
3   Имя Энопиона – «Сын вина», – как и имена его сыновей, имеют ближайшее отношение к культуре винограда и вина, которым славился Хиос.

VI
Образование в Ахайе 12 городов и их правители. Войны ахейцев. Борец Хилон и лидиец Адраст. Положение эллинских государств после похода галатов
1. Когда ионяне удалились, ахейцы поделили между собою землю ионян и расселились в их городах. Их было числом 12, тех, по крайней мере, которые были известны по всему эллинскому миру. Первым из них со стороны Элиды был город Дима, за ним Олен, Фары, Тритейя и Рипы, Эгион, Керинейя и Бура; кроме того, Гелика, Эги и Эгейра; крайним городом по направлению к Сикиону была Пеллена. В этих городах, в прежнее время еще бывших заселенными ионянами, поселились теперь ахейцы и их цари.
2. Наибольшею властью среди ахейцев обладали сыновья Тисамена: Даимен, Спартон, Теллис и Леонтомен. Старший из сыновей Тисамена, Комет, еще раньше ушел на кораблях в Азию. Кроме них, бывших в те времена властителями у ахейцев, стоял во главе еще Дамасий, сын Пенфила, внук Ореста, по отцу двоюродный брат сыновьям Тисамена. Равным с названными лицами могуществом обладали Превген и его сын, по имени Патрей; они были из ахейцев, пришедших из Лакедемона; ахейцы разрешили им основать город в своей стране, и этому городу было дано название Патры, от имени Патрея.
3. В военных походах ахейцы принимали следующее участие. Во время похода Агамемнона на Илион они жили в Лакедемоне и Аргосе и составляли большую часть эллинского войска. Во время же нашествия Ксеркса и мидян на Элладу, они, как известно, не принимали участия ни в походе Леонида к Фермопилам, ни в морском сражении вместе с афинянами и Фемистоклом у Эвбеи и Саламина; они не стояли в списке союзников ни со стороны Спарты, ни со стороны Аттики. Отсутствовали они и в деле под Платеями; ведь ясно, что иначе на приношении эллинов, сделанном в Олимпию, было бы вписано и имя ахейцев. Мне кажется, что все они, каждый из них оставаясь дома, готовился защищать свой родной город; помимо этого, помня о своем геройском походе на Трою, они считали ниже своего достоинства быть под начальством лакедемонян, которые были дорянами. Это они ясно показали в дальнейшее время: когда впоследствии лакедемоняне начали войну против афинян, то ахейцы охотно заключили союз с жителями Патр и не меньшее расположение всегда высказывали к афинянам. В позднейших войнах, которые вело эллинское ополчение у Херонеи против Филиппа и македонян, ахейцы принимали участие, но в войне в Фессалии и в так называемой ламийской войне они отказались участвовать под тем предлогом, что они еще не оправились после поражения, понесенного ими в Беотии.
4. Один из местных патрейских экзегетов не раз указывал, что из ахейцев один только атлет по борьбе Хилон участвовал в деле при Ламии. Я сам знаю другой случай, когда лидиец Адраст частным образом, а не от имени всего своего государства, оказал помощь эллинам. В честь этого Адраста лидийцы поставили медную статую перед храмом Артемиды Персидской (III, 16, 8) и сделали на ней надпись, что Адраст умер, сражаясь против Леонната в защиту эллинов. Что же касается похода к Фермопилам против войска галатов, то он вообще был оставлен без внимания как ахейцами, так и всеми пелопоннесцами; так как варвары не имели кораблей, то они думали, что с их стороны им нечего бояться для себя никакой неприятности, если им удастся укрепить стеной Коринфский перешеек от Лехея на берегу одного моря до Кенхрей на берегу другого моря.
5. Таково было тогда решение всех пелопоннесцев. Когда же галаты каким-то способом на кораблях переправились в Азию, тогда положение дел в Элладе было таково: ни одно из эллинских государств не могло, опираясь на свою силу, стать руководящим. Лакедемоняне не могли еще восстановить своего прежнего могущества, так как еще не оправились от поражения при Левктрах, а также ввиду объединения аркадян в Мегалополе и поселения рядом с ними мессенян. Что касается фивян, то Александр настолько опустошил их город, что несколько лет спустя после того, как они были возвращены Кассандром, они не имели достаточно сил, чтобы охранять даже собственные пределы. Афиняне же, правда, пользовались огромным расположением со стороны всего эллинского мира, особенно за свои позднейшие подвиги, но они никак не могли притти в себя от войны с македонянами.

VIII
Фламинин грабит Эретрию и завоевывает вместе с ахейцами Коринф. Ахейцы - верные союзники римлян. Разрушение стен Спарты и тяжкие условия. Лакедемоняне прибегают к помощи Метелла и римлян. Римляне уничтожают власть македонян. Предсказание Сивиллы
1. Прибывший в то время сюда Фламиний разграбил Эретрию, победив в сражении тех из македонян, которые стояли там с гарнизоном. Затем, двинувшись отсюда к Коринфу, который был занят гарнизоном Филиппа, он сам остался осаждать его, а к ахейцам послал сказать, чтобы они прибыли к Коринфу с войском, если они хотят в будущем удостоиться почетного имени союзников римского народа, а, вместе с тем, если ими руководит любовь к делу эллинов. Ахейцы сильно порицали и Фламиния и бывшего до него Отилия за то, что они так жестоко обошлись с столь древними греческими городами, не совершившими никакого преступления по отношению к римлянам и бывшими под властью македонян совсем не по собственному желанию; они предвидели и то, что вместо Филиппа и македонян явятся римляне и станут владыками Эллады. На союзном собрании говорилось много, и заявления были друг другу противоположны; но в конце концов победили сторонники римлян, и ахеяне вместе с Фламинием стали осаждать Коринф. Освободившись от македонской власти, коринфяне тотчас вошли в Ахейский союз; они состояли в нем и раньше, когда Арат и сикионцы изгнали из Акрокоринфа (II, 8, 4) весь гарнизон и убили Персея, поставленного Антигоном во главе этого гарнизона.
2. После этого ахейцы были названы союзниками римского народа и в дальнейшем во всех случаях выказывали особое усердие: они следовали за римлянами в Македонию против Филиппа, приняли участие в походе на Этолию и в третий раз сражались вместе с римлянами против Антиоха и сирийцев.
То, что ахейцы выступили против македонян или против войска сирийцев, это они сделали, руководясь единственно чувством преданности к римлянам; с этолийцами же у них были давнишние счеты личного порядка.
3. После того как в Спарте была уничтожена тирания Набиса, дошедшего до крайней жестокости, какую только может проявить человек, лакедемонские дела тотчас же привлекли внимание ахейцев: за это время ахейцы включили их в свой Ахейский союз, стали проводить над ними самые суровые судебные процессы (1) и до основания разрушили стены Спарты, которые были выстроены еще раньше наспех для защиты против войск Деметрия, а позднее Пирра и эпиротов, а во время тирании Набиса были хорошо укреплены и доведены до полной боевой готовности. Не только эти стены Спарты ахейцы уничтожили, но и отменили все, касавшееся упражнений эфебов согласно законам Ликурга, и они предписали им упражняться так, как упражнялись ахейские юноши. Об этом более подробно я буду касаться, рассказывая об Аркадии.
4. Страшно подавленные всеми этими предписаниями ахеян, лакедемоняне прибегли к защите Метелла и к тем, которые прибыли из Рима с Метеллом в качестве послов. Прибыли они вовсе не с тем, чтобы начать войну с Филиппом и македонянами, так как мир с приношением взаимной присяги был уже перед тем заключен между Филиппом и римлянами, но для того, чтобы вместе с Метеллом разобраться в жалобах как фессалийцев, так и некоторых из эпиротов на Филиппа.
Действительно фактически и сам Филипп и вся сила македонян была унижена и разрушена римлянами, так как в битве против римлян под начальством Фламиния при так называемых <холмах> Киноскефалах (Собачьи головы) Филипп оказался побежденным, и хотя он сражался с напряжением всех своих сил, он потерпел при этом столкновении такое поражение, что из того войска, которое он вел с собой, он потерял большую часть и должен был отказаться от всех тех городов, которые он завоевал в Элладе силой оружия, и вывести из них свои гарнизоны по договору с римлянами; тем не менее при помощи всяких просьб и огромных денежных подарков и подкупов он добился от римлян номинально мира. Об этом ходе истории Македонии, о ее могуществе, которое возросло при Филиппе, сыне Аминты, и затем погибло при позднейшем Филиппе, существовало божественное пророчество Сивиллы, не без божественного вдохновения; пророчество гласило:
Вы, македоняне, вы, что гордитесь царями из рода
Аргоса (2), будет для вас царь Филипп и счастьем и горем:
Первый даст городам и народам царей полновластных;
Всю эту славу погубит последний Филипп, побежденный
Силой людей, пришедших от запада и от востока.
Действительно, могущество македонян разрушили римляне, живущие на западе Европы, и из числа их союзников Аттал, <пославший> войско из Мизии: а ведь Мизия лежит далеко к востоку.
Примечания
1   Это место дает возможность по своему тексту двух переводов: во-первых, «они ввели у них точное судопроизводство» и, во-вторых, тот, который дан в тексте. Думаю, что по смыслу он более подходит к изложению.
2   Наименование македонских царей «Аргеадами» ясно указывает не на пелопоннесский аргос, а на македонский – «Аргос в Орестее».

X
Примеры измены родине. Ахейцы вследствие измены Калликрата должны были подчиниться римлянам
1. Суждено было, чтобы гнуснейшее из преступлений – предательство родины и сограждан ради личных выгод, – испокон веков знакомое Элладе, послужило и для ахейцев началом бедствий, <как это имело место и для других>. При Дарии Гистаспе, когда он был царем персов, погибло все дело ионян потому, что все самосские триерархи, кроме десяти человек, предали <персам> ионийский флот (Геродот, VI, 41). После подчинения ионян персы сделали своими рабами и жителей Эретрии; ее изменниками оказались наиболее знатные люди в Эретрии, Филагр, сын Кенея, и Эвфорб, сын Алкимаха (Геродот, VI, 101). Во время нашествия Ксеркса на Элладу Фессалия была предана изменником из <царского> рода Алевадов (Геродот, III, 7, 9); предателями Фив были Аттагин и Тимегенид, облеченные высшими должностями в Фивах (Геродот, IX, 86 сл.). Во время войны пелопоннесцев и афинян элеец Ксений попытался предать Элиду лакедемонянам и их царю Агису (III, 8, 3; V, 4, 8). Так называемые «друзья» Лисандра не переставали интриговать против своих родных государств, стараясь отдать их в руки Лисандра. В правление Филиппа, сына Аминты, из всех городов Эллады, как можно видеть, один только Лакедемон не испытал на себе предательства; все же остальные эллинские города гибли от предательства больше, чем прежде от чумной болезни. Благодаря счастливой судьбе Александру, сыну Филиппа, лишь в редких и маловажных случаях пришлось пользоваться услугами изменников. После поражения эллинов при Ламии, торопясь перейти в Азию для ведения той войны, которая возгорелась там, Антипатр хотел возможно скорее заключить мир и для него имело мало значения – дать Афинам и всей остальной Греции свободу или нет; но Демад и остальная толпа изменников в Афинах, боясь афинского народа, убедили Антипатра действовать против эллинов с непреклонной суровостью, и это они были виновниками того, что в Афины и во многие из других городов были введены македонские гарнизоны. Следующее обстоятельство подтверждает данное мое предположение. После несчастного поражения, которое афиняне понесли в Беотии, несмотря на то, что они потеряли пленными две тысячи, а в сражении у них было убито тысяча, они все-таки не стали подданными Филиппа; при Ламии же, хотя у них пало не больше двухсот, они все же стали подданными, «рабами» македонян. Так эта язва измены никогда не исчезала в Элладе!
2. В то время, о котором я говорю, Калликрат, родом ахеец, окончательно сделал своих единоплеменников подданными римлян. Началом же их бед был образ действий Персея и разрушение римлянами могущества македонян.
Персею, сыну Филиппа, жившему мирно с римлянами на условиях того договора, который заключил с ними его отец Филипп, пришло в голову нарушить данные клятвы и, двинувшись с войском на сапеев и на их царя Абруполиса, хотя они были римскими союзниками, он выгнал их и совершенно разорил. Об этих сапеях еще Архилох упоминает в своих ямбах. За эту несправедливость к сапеям римляне, начав войну, наложили свою тяжелую руку на македонян и Персея и послали десять римских сенаторов с тем, чтобы устроить дела в Македонии согласно с интересами римлян. Когда они прибыли в Элладу, Калликрат не упускал никакого случая добиться их милости, льстя им и словом и делом. Одного из них, человека вовсе не склонного к справедливости, Калликрат настолько привлек на свою сторону, что убедил его притти на союзное собрание ахейцев. И когда он туда пришел, он стал говорить, что во время войны Персея с римлянами наиболее могущественные из ахейцев помогали Персею деньгами и оказывали ему содействие и в другом. Он велел ахейцам приговорить их к смерти. И если, сказал он, они вынесут такой приговор, то тогда он назовет и их имена. Собранию показалось, что он говорит совершенно незаконное, и они стали просить римлянина уже сейчас назвать поименно каждого из них, если действительно кто-либо из ахейцев делал для Персея что-либо подобное, выносить же вперед смертный приговор они не считают возможным. Тут римлянин, поставленный в затруднительное положение, осмелился сказать, что все бывшие стратеги ахейцев повинны в этом, так как все они сочувствовали делу македонян и Персея. Он это сказал по наущению Калликрата. Тогда после него встал Ксенон – этот Ксенон пользовался у ахейцев очень большим уважением – и сказал: «Вот что я заявляю относительно этого обвинения: и я был стратегом у ахейцев, но я ничем не виноват перед римлянами и не чувствую никакого расположения к Персею; и по этому вопросу я готов подвергнуться суду в совете ахейцев, готов подвергнуться ему и перед лицом римлян». Он мог так смело говорить, сознавая себя чистым и правым, но римлянин схватился за этот предлог, и всех, на кого Калликрат возводил обвинение, что они сочувствовали Персею, он отсылал в Рим, чтобы там на суде их дело подверглось разбирательству. Ничего подобного раньше не приходилось испытывать эллинам; даже самые могущественные из македонских царей – Филипп, сын Аминты, и Александр – не заставляли посылать в Македонию действовавших против них эллинов, но позволяли ибудет даже невинным, если Калликрат захочет его обвинить, должен быть отправлен на суд в Рим; и таких отправленных было свыше тысячи человек. Римляне, считая, что они уже наперед осуждены ахейцами, разослали их по городам Этрурии и хотя ахейцы не раз посылали различные посольства и мольбы об этих людях, римляне не обращали на них никакого внимания. Через 17 лет триста ахейцев или даже еще меньше, которые еще оставались в Италии, были отпущены – римляне думали, что они достаточно уже наказаны. Но те, которые бежали – тотчас ли во время пути, когда их отправляли в Рим, или потом из городов, в которые они были посланы римлянами, – все они без всякого разговора, если бывали схвачены, подвергались казни. м давать ответ перед собранием амфиктионов. И тогда было объявлено, чтобы всякий, кто принадлежит к ахейскому племени, пусть он

XII
Меналкид и Калликрат. Подкупность руководителей; Дией. Взаимные распри между Ахейским союзом и Спартой
1. Хотя жители Оропа и не получили помощи от ахейцев, все-таки Меналкид взыскал с них условленные деньги. Но как только эта взятка оказалась у него в руках, ему стало жалко поделить с Калликратом полученные деньги. Сначала он все откладывал уплату, прибегая к обману и всяким отговоркам, а вскоре набрался храбрости и прямо отказал ему в уплате. Верно сказано, что есть огонь жгучей другого огня, и волк лютей других волков, и коршун быстрей других коршунов, если Меналкид превзошел в предательстве Калликрата, самого подлого из существовавших тогда людей. Лишенный всякой доли в дележке этой взятки и безо всякой личной выгоды ставший ненавистным государству афинян, Калликрат по окончании срока власти Меналкида возбудил против него перед ахейцами обвинение в уголовном преступлении, требуя его казни; он обвинял его в том, что, отправленный послом в Рим, Меналкид всячески интриговал против ахейцев и особенно старался отделить Спарту от Ахейского союза. Когда ему стала грозить такая большая опасность, тут Меналкид решился дать из оропских денег три таланта Диэю из Мегалополя: этот Диэй был как раз преемником его власти у ахейцев. Побуждаемый тогда этой взяткой, Диэй энергично содействовал спасению Меналкида даже против воли ахейцев. За это освобождение Меналкида ахейцы обвинили Диэя и в частных разговорах, каждый в отдельности, и на общем собрании.
2. Но Диэй отклонил их внимание от обвинений, направленных против него, возбудив в них надежды на великие подвиги, для обмана воспользовавшись следующим предлогом: лакедемоняне в вопросе о спорных <пограничных> землях прибегли к решению римского сената. На их обращение сенат вынес решение, чтобы по всем вопросам, кроме дел уголовных, они судились в собрании ахейцев. Таков был ответ. Но Диэй передал это решение не так: желая сказать им приятное, он утверждал, что римским сенатом разрешено им приговаривать к смерти любого из спартанцев. Они же стали требовать от лакедемонян, чтобы они судились у них и в каждом случае по уголовным делам. Утверждая, что Диэй говорит неправду, лакедемонянами желали перенести этот вопрос в римский сенат. Против этого ахейцы вновь выставили другое положение, заявляя, что города, которые входят в Ахейский союз, не имеют права самостоятельно без разрешения общего собрания ахейцев отправлять полномочные посольства к римлянам. В результате этих пререканий готовилась начаться война между ахейцами и лакедемонянами. Лакедемоняне, понимая, что в этой войне их силы уступают силам ахейцев, стали отправлять посольства к отдельным ахейским городам и лично к Диэю для переговоров. Но все города дали один и тот же ответ, что раз стратег назначил поход, у них нет другого выхода, и они не могут ослушаться закона. Диэй же, являясь главою ахейцев, объявил, что он пойдет воевать не со Спартой, а с теми, кто нарушает мир. Когда спартанские геронты спросили его, кто по его мнению виновен в этом, он послал им список из 24 имен, лиц, во всех отношениях являющихся первыми в Спарте. Тут одержало победу мнение Агасисфена, человека и в прежнее время очень чтимого и заслужившего еще большую славу за тот совет, который он дал в тот день: он предложил этим людям добровольно уйти в изгнание из Лакедемона и не втягивать Спарту в войну, оставаясь здесь; если они теперь отправятся в изгнание, то, говорил он, в скором же времени они будут возвращены по приказу римлян. Когда они удалились, то спартанцы номинально привлекли их к суду и приговорили к смертной казни. И со стороны ахейцев были посланы в Рим Калликрат и Диэй, чтобы в сенате выступить со своей стороны с обвинениями против изгнанных из Спарты. Из них Калликрат по дороге умер от болезни. Я не знаю, приди он в Рим, принес ли бы он пользу ахейцам или был бы для них началом еще больших бедствий. Диэй же, вступив перед сенатом в препирательство с Меналкидом, наговорил много довольно непристойного, так что слушать это было совсем не хорошо. Сенат дал им такой ответ, что он отправит послов, чтобы рассудить те взаимные разногласия, которые существуют между лакедемонянами и ахейцами. Послы совершали свой путь из Рима достаточно медлительно, так что Диэю вновь удалось обмануть ахейцев, а Меналкиду – лакедемонян. Диэй ввел в заблуждение ахейцев заявлением, будто римским сенатом вынесено постановление, чтобы лакедемоняне во всем повиновались им. А Меналкид обманывал лакедемонян, говоря, будто римлянами они совершенно освобождены от необходимости находиться в составе Ахейского союза.

XIV
Ахейцы избивают спартанцев в Коринфе. Критолай и Пифей подбивают ахейцев на войну со Спартой и Римом
1. За это время прибыло в Элладу посольство, отправленное из Рима и назначенное быть судьями в споре между лакедемонянами и ахейцами. В числе этого посольства был и Орест (1). Он пригласил к себе всех ахейских начальников, бывших во главе отдельных городов, а также и Диэя. Когда они собрались туда, где он поселился, то он откровенно рассказал им все намерения римлян: что римский сенат считает справедливым, чтобы лакедемоняне не входили в Ахейский союз, а равно и Коринф, чтобы Аргос, Гераклея у Эты и орхоменские аркадяне были выключены из Ахейского союза, так как они совершенно не родственны с ахейцами и сравнительно поздно эти города вступили в Ахейский союз.
2. Когда Орест продолжал еще говорить, начальники ахейцев, не желая дождаться даже конца его речи, быстро вышли из дому и стали созывать ахейцев на собрание. Узнав о решении римлян, они тотчас бросились на спартанцев, которые тогда случайно жили в Коринфе. Они хватали первого попавшегося, как тех, о ком они наверно знали, что они лакедемоняне, так и тех, кого они только подозревали в этом, по их особому способу ношения волос, по обуви, по одежде, по имени; даже тех из них, которые успели укрыться туда, где жил Орест, даже оттуда они силою старались вытащить их. Орест и его сотоварищи старались удержать ахейцев от такого неистового образа действий и серьезно напоминали им, что этим они начинают совершать беззаконные действия и наносят оскорбление римлянам. Через несколько дней тех из лакедемонян, которые были ими арестованы, ахейцы заключили в тюрьму, тех же, кого они признали не лакедемонянами, они отпустили на волю. Вместе с тем они отправили в Рим посольство, состоящее из ахейских начальников, в числе которых был и Феарид. Когда они уехали, то на пути они встретились с другими римскими послами, отправленными для решения дел между лакедемонянами и ахейцами уже после командировки Ореста. Вместе с ними вернулись и ахейские послы. Между тем срок власти Диэя как стратега окончился, и ахейцы выбрали на его место Критолая.
3. Этим Критолаем владело сильное, но безрассудное желание воевать с римлянами. Когда римские послы уже прибыли для разбора дел между ахеянами и лакедемонянами, Критолай был в Тегее в Аркадии, где он вел с ними переговоры. Собирать общее собрание ахейцев для римских послов ему совсем не хотелось, но, повинуясь желанию римлян, он стал рассылать вестников, приказывая созывать уполномоченных на совет ахейцев; частным же образом он поручил уполномоченным оставаться в своих городах и не являться на собрание. Так как участники собрания не явились, то Критолай совершенно явно показал, что он обманывает римлян: он предложил им подождать до другого съезда ахейцев, который будет через 6 месяцев, а что сам он лично, по его словам, без общего собрания ахейцев вести переговоры с ними ни в коем случае не будет. Поняв, что их обманывают, римские послы вернулись в Рим.
4. Тогда Критолай, собрав ахейцев в Коринфе, убедил их поднять оружие против Спарты, убедил тем самым открыто решиться на войну с римлянами. Если случается, что какой-либо царь или город вступает в войну и результат ее неблагоприятен, то обвинять в этом скорее можно зависть кого-либо из богов, чем тех, которые сражались; безрассудную же смелость, связанную со слабостью, скорее можно назвать безумием, чем несчастием. Оно-то и поразило Критолая и ахейцев. Подстрекал на это ахейцев еще Пифей, бывший тогда беотархом в Фивах, а фивяне охотно обещали, что примут участие в войне. Фивяне проиграли процессы – судьею у них был Метелл – и должны были заплатить штраф, во-первых, фокейцам, так как с оружием в руках они вторглись в пределы Фокиды, во-вторых, эвбейцам, так как они опустошили и область Эвбеи, и, наконец, в-третьих, жителям Амфиссы, так как и их страну они разграбили во время созревания хлеба.
На основании доклада лиц, которых они послали в Элладу, и на основании письменных сообщений, присланных Метеллом, римляне признали, что ахейцы виновны. И они приказали Муммию, который тогда был у них выбран в консулы, с флотом и пешим войском двинуться на ахейцев.
Примечания
1   К. Аврелий Орест жил в Коринфе; случайно в это время данный город служил местом жительства для высших должностных лиц. Ср. Юстин, XXXIV, 1, 6.

XVI
Муммий наносит поражение ахейцам у Истма. Дией отравляется. Коринф взят и разграблен. Демократическое правление уничтожено и наложена дань. Через некоторое время условия смягчены
1. Рано утром (1) прибыл к римскому войску Муммий. Вместе с ним был Орест, который и раньше приходил для разрешения несогласий между лакедемонянами и ахейцами. Отослав в Македонию Метелла и его войско, он сам оставался на Истме, пока не собралось все предназначенное войско. Конного войска собралось 3500, число же пехотинцев было 23 000. Прибыли и критские стрелки, и из Пергама, что под Каиком, привел войска от Аттала Филопемен. В качестве сторожевого отряда как авангард войска Муммий поставил некоторых из италийцев и вспомогательные войска на расстоянии 12 стадий <от главных сил>.
2. Так как римляне из-за самоуверенности несли сторожевую службу довольно небрежно, то ахейцы напали на них в первую ночную стражу (2), одних из них перебили, еще большее число загнали в лагерь и захватили приблизительно 500 щитов. Возгордившись успехом в этом деле, ахейцы решили выступить в боевом порядке против врагов, не ожидая, пока сами римляне начнут наступление. Но когда против них двинулся и Муммий, то войска, поставленные в качестве ахейской конницы, не ожидая даже первого натиска римских всадников, тотчас же обратились в бегство. Пешее войско ахейцев, хотя и пало духом, видя бегство своей конницы, однако приняло удар римских гоплитов; теснимое более многочисленным врагом и слабея от ран, оно, однако, не теряло смелости и твердости, пока отборный отряд римлян в 1000 человек, ударив ему во фланг, не обратил его в бегство. Если бы Диэй имел смелость после битвы броситься в Коринф, принять в его стены и организовать там устремившихся туда в бегстве после этого сражения, то ахейцы могли бы получить от Муммия более человечные, более терпимые условия, заставив его приступить к осаде города и к затяжной войне.
3. Вместо этого, как только ахейцы дрогнули и стали отступать, Диэй тотчас же бежал в Мегалополь, поступив по отношению к ахейцам совершенно иначе, чем Каллистрат, сын Эмпеда, поступил по отношению к афинянам. Каллистрат был начальником конницы в Сицилии, в то время, когда афиняне и те из их союзников, которые приняли участие в этом походе, были разбиты и гибли на реке Асинаре (3); этот Каллистрат в тот момент имел мужество пробиться, ведя своих всадников через ряды врагов. Когда большинство их он благополучно привел в Катану, он вновь повернул назад и той же дорогой возвратился в Сиракузы. Застав там врагов, грабивших еще афинский лагерь, он напал на них и человек пять из них убил, но, получив – и он сам и его конь – смертельную рану, он испустил дух. Этим он приобрел и для афинян и для самого себя великую славу, спасши, насколько он мог, тех, кем он командовал, и сам добровольно подвергнувшись смерти.
4. Диэй же, напротив, погубив ахейцев, сам явился в Мегалополь вестником постигших их несчастий и, собственноручно убив жену, чтобы она не стала пленницей, выпил яд и умер. Он проявил одинаковое с Меналкидом корыстолюбие при жизни, одинаковую в момент смерти трусость.
5. Из ахейцев спасшиеся после битвы в Коринф ночью тотчас же бежали оттуда; бежали с ними и многие из коринфян. Но хотя ворота города были открыты, Муммий, однако, не решился тотчас войти в Коринф, подозревая – не устроена ли ему засада внутри стен; на третий день он с боем взял город штурмом. Он сжег Коринф; из числа захваченных, многих римляне убили, женщин же и детей Муммий продал в рабство; продал он и тех рабов, которые из числа отпущенных на волю и сражавшихся вместе с ахейцами не погибли еще сразу в этом деле. Наиболее удивительные из памятников искусства, частью бывших посвящениями богам, частью служившие для украшения города, Муммий увез с собою в Рим, менее же ценные из них отдал начальнику войск Аттала. И еще в мое время в Пергаме были вещи из коринфской добычи. У тех городов, которые воевали с римлянами, Муммий разрушил стены и у их жителей отнял право ношения оружия, пока не будут присланы из Рима специальные уполномоченные.
6. Когда прибыли те, которые вместе с ним должны были составлять комиссию, он уничтожил демократию и установил форму правления на основе имущественного ценза. Он установил дань, которую должна была платить Эллада, а людям, обладавшим средствами, было запрещено приобретать собственность за границей. Все племенные союзы, какие бы то ни было, у ахейцев, фокейцев, беотийцев или где-либо в другом месте Эллады, все эти союзы одинаково были распущены.
7. Немного лет спустя римляне почувствовали жалость к Элладе и возвратили каждому из ее государств их старинные права на племенные союзы. Они сложили и штраф с тех, на которых наложил его Муммий: ведь он приказал беотийцам заплатить жителям Гераклеи и эвбейцам сто талантов, а на ахейцев в пользу лакедемонян он наложил двести талантов. Такое облегчение тягот получили эллины от римлян, но наместник и в мое время присылался сюда из Рима. Римляне называют его не наместником Эллады, а Ахайи, потому что эллины были покорены римлянами из-за ахейцев, имевших тогда гегемонию над всей Элладой. Эта война окончилась в архонство в Афинах Антифея, в 160-ю олимпиаду, когда победу одержал Диодор из Сикиона.
Примечания
1   Такое точное обозначение времени вызывает некоторое удивление, тем более, что у позднейших писателей оно упорно повторяется. Так, Орозий, V, 3, 5, говорит: «консул Муммий внезапно с небольшим отрядом явился в лагерь»; у Аврелия Виктора, 60: «поспешил явиться».
2   Ночное время (от 6 часов вечера до 6 часов утра) у римлян делилось на «4 стражи», по 3 часа каждая. Значит, нападение было сделано между 6 и 9
часами вечера.
3   О битве при Асинаре рассказывает Фукидид, VII, 84.

XVIII
Город Олен. Основание Арои, Анфеи и Месатис. Сказания патрейцев о Дионисе. История Патр; их восстановление Августом. Храм Артемиды Лафрии и ежегодные празднества1. Если пройти дальше из Димы стадий 40, то в этом месте река Пир впадает в море, а на берегу этой реки Пира некогда стоял ахейский город Олен. У тех, кто писал поэмы о Геракле и его подвигах, любимой темой повествования является Дексамен, царь в Олене, и то, как он принимал и угощал Геракла. Что Олен издревле был маленьким городком, подтверждение этому моему сообщению есть в элегии, написанной Гермесианактом на кентавра Эвритона. Говорят, что с течением времени ввиду своей слабости жители Олена покинули свой город и переселились в Пиры и Эвритеи.
2. На расстоянии приблизительно 80 стадий от реки Пира находится город Патры. Недалеко от него река Главк впадает в море. Те из жителей Патр, которые помнят древнейшие сказания, говорят, что первым в этой области жил «из земли рожденный» Эвмел и что царствовал он над небольшим числом подданных. Когда же сюда пришел из Аттики Триптолем, то Эвмел получил от него зерно для посева и, научившись строить, заложил город Арою, дав ему имя от возделывания земли. Говорят, что как-то раз, когда Триптолем заснул, сын Эвмела Анфея захотел запрячь драконов в колесницу Триптолема (1) и самому произвести посев. Но он упал с этой повозки, и его постигла неизбежная для всех кончина. И вот Триптолем и Эвмел сообща основывают город Анфею, по имени сына Эвмела. Был основан и третий город между Анфеей и Ароей, по имени Месатис (Середина).
3. То, что рассказывают жители Патр о Дионисе, будто бы он был воспитан в Месатисе и тут со стороны титанов, строивших против него козни, подвергся всевозможным опасностям, в этом я не буду возражать жителям Патр и предоставляю им самим истолковать имя их города Месатис. Когда впоследствии ахейцы изгнали ионян, то Патрей, сын Превгена и внук Агенора, не позволил ахейцам селиться в Анфее и Месатисе, но, окружив Арою более обширными стенами, с тем, чтобы Ароя оказалась внутри укреплений, назвал город по своему имени Патрами.
4. А этот Агенор, отец Превгена, был сыном Арея, внуком Ампика, а Ампик был сыном Пелия из Эгины, внуком Дерейта, правнуком Гарпала и праправнуком Амикла, который был сыном Лакедемона. Таковы-то были предки Патрея.
5. С течением времени жители Патр, одни из всех ахейцев, по дружбе к этолийцам перешли в Этолию, с тем чтобы помочь им в войне, которую они вели с галатами (в 279 г. до н. э.). Потерпев в этих битвах неописуемое поражение, теснимые в то же время бедностью, большинство из них, кроме очень немногих, покинуло Патры; все другие рассеялись по стране вследствие своей любви к земледелию, и кроме самих Патр, они заселили следующие маленькие города: Месатис, Анфею, Болину, Аргиру и Арбу. Потому, считая ли, что Патры хорошо расположены как промежуточная гавань для плавающих здесь судов или по какой-либо другой причине, Август вновь свел в Патры жителей из других маленьких городков; он присоединил к ним также ахейцев, живших в Рипах, до основания разрушивши Рипы. Из всех ахейцев одним только жителям Патр он дал права свободных граждан и одарил их другими привилегиями, которые римляне предоставляют своим колонистам.
6. У жителей Патр на Акрополе есть святилище Артемиды Лафрии (2). Это имя богини иноземное, да и самая статуя привезена из другого места. Когда император Август снял население Калидона и всей остальной Этолии, чтобы весь этот этолийский народ тоже объединить в одном городе, в Никополе, выстроенном немного севернее Акциума, тогда-то и жители Патр получили себе эту статую Артемиды Лафрии. Равным образом из тех статуй, которые были взяты из Этолии и у акарнанцев, большинство их было доставлено в Никополь, а жителям Патр Август подарил в числе всего другого из калидонской добычи также и статую Артемиды Лафрии, которой еще и в мое время поклоняются на Акрополе Патр. Говорят, что это наименование Лафрия дано богине по имени одного фокидского гражданина; что Лафрий, сын Касталия, внук Дельфа, создал эту древнюю статую Артемиды; другие же утверждают, что гнев Артемиды (Илиада, IX, 533 сл.), вызванный Оинеем, с течением времени по отношению к калидонянам сделался мягче (элафротера), и в этом хотят видеть причину наименования богини Лафрией. Богиня на статуе изображена в виде охотницы и сделана из слоновой кости и золота, работы навпактийцев Менехма и Соида. Предполагают, что они жили немного позднее Канаха из Сикиона и Каллона из Эгины.
7. Жители Патр каждый год совершают в честь Артемиды празднества, называемые Лафрии, во время которых они приносят жертвы по местному обычаю. Кругом у алтаря они вбивают колья еще зеленые, каждый в 16 локтей длиной, а в середину на жертвенник они наваливают самых сухих дров. При наступлении праздника они делают и подход к жертвеннику совершенно ровным, заваливая землей ступени жертвенника. Праздник открывается блестящей и великолепной процессией в честь Артемиды; ее жрица, девушка, едет в конце процессии на колеснице, запряженной ланями (3). Жертвоприношение же у них установлено совершать во время этого праздника только на следующий день, причем и частные лица не меньше, чем государство, прилагают все усилия к тому, чтобы праздник был пышным и торжественным. Бросают на жертвенник живых птиц из тех, которые употребляют в пищу, и всяких других жертвенных животных, кроме того, диких свиней, оленей и косуль; другие приносят волчат и медвежат, а иные и взрослых животных. На алтарь кладут также плоды культивированных фруктовых деревьев. После этого поджигают дрова. Я видел здесь, как медведи и другие животные, лишь только огонь начинал охватывать дрова, бросались за загородку, и некоторым удавалось силою прорваться; но те, которые их привели сюда, вновь заставляют их вернуться на костер. И никто не помнит, чтобы какой-либо зверь тронул хоть одного из присутствующих.
Примечания
1   Интересно отметить, что на древнейших чернофигурных вазах «повозка» Триптолема не имеет ни малейшего намека ни на крылатых драконов, ни вообще на запряжку змей; впервые такие мотивы появляются только в эпоху краснофигурной живописи, в позднейшую эпоху давая уже сцену крылатых драконов.
2   Изображение Артемиды Лафрии мы имеем на монетах из Патр. Усиленно хотели видеть копию этой статуи в найденной в Помпеях так называемой Диане Портичи. Но ее тип не соответствует изображениям на монетах. Фуртвенглер предполагает, что на монетах изображена более новая статуя, не та, о которой говорит Павсаний. Но указание имен скульпторов и их эпохи (середина V века до н. э.) опровергает это мнение. Художников Менехма и Соида мы знаем только по этому указанию.
3   Монеты из Патр дают нам подтверждение этой церемонии: женский образ (жрица как заместительница самой богини) на колечнице, влекомой ланями.