Хочу привести маленький отрывочек из Марцеллина о моменте провозглашения галльскими солдатами (которые начали бунт перед страхом перевода в Британию) Юлиана Августом. Напомню, что было это в Лутеции Паризиев, где у Юлиана была зимняя резиденция:
Крики, раздававшиеся со всех сторон, стали после этого еще громче; единое воодушевление овладело всеми, и среди неистовых возгласов, к которым примешивались брань и упреки, Цезарь вынужден был уступить. Его поставили на щит из тех, которые носят пехотинцы, и подняли высоко. Раздался единодушный крик, в котором Юлиан был провозглашен Августом. Требовали диадему, и на его заявление, что такой он никогда не имел, – какого-нибудь шейного или головного украшения его супруги. На его замечание, что женское украшение было бы неподходящей приметой для первого момента власти, стали искать конской фалеры, чтобы корона на его голове могла представить хоть отдаленный намек на верховную власть. Но когда он отверг и это как неподобающее, то некто, по имени Мавр, в ту пору гастат петулантов, – впоследствии он в чине комита потерпел поражение в теснине Сукков – сорвал с себя цепь, которую носил как знаменоносец и дерзко возложил ее на голову Юлиана. Чувствуя шаткость своего положения и понимая, что если он будет противиться, то жизнь его окажется в опасности, Юлиан обещал всем солдатам по пяти золотых и по фунту серебра.
То есть, видно, что сам Юлиан своё провозглашение Августом не стимулировал и (на тот момент) пока не готовил.

Описание явлений, помешавших осуществлению планов иудеев по восстановлению Храма согласно пожеланий Юлиана:
После того, как он исчерпал все имевшиеся у него средства, так что любая форма деспотизма, направленная
против нас ранее, стала казаться легкой и незначительной (не был создан человек, чья врожденная склонность к изобретению безумных жестокостей, была бы большей, чем у него), он натравил на нас еврейский народ с его
извечным легкомыслием. Их ненависть к нам, которой они отличались и ранее, он превратил в союзника своих
замыслов. Основываясь на их книгах и тайных учениях, он постановил, что теперь настало время им вернуться на родину, отстроить храм и возобновить власть над страной как в дни их предков. Этот свой обман он представил как милостивый поступок. После того, как он убедил их в правильности своих слов (ведь нет ничего легче для обмана, чем соблазнительное предложение), они решили о постройке храма, как будто готовы были восстать, и поспешили приступить к этому делу, полные энергии и желания. Те, которые были полны изумления при виде их дел, рассказывают, что не только сняли с себя их жены все свои украшения, чтобы пожертвовать их на постройку храма, но также и носили землю в подолах своих платьев и не жалели ни свои наряды, ни свою нежную плоть, так как полагали, что они делают богоприятное дело, и все остальные вещи не имеют важности по сравнению с ним. Однако, когда отброшены они были назад страшной бурей и внезапным землетрясением, то побежали в одну из близлежащих синагог . Причем некоторые сделали это для того, чтобы помолиться, а другие, как это водится в подобных случаях, чтобы найти убежище от стихии, или просто потому что были увлечены туда вместе с толпой. Рассказывают, что ни одна из синагог не приняла их, так как в тот момент как приближались они к открытым настежь воротам, те внезапно закрывались некоей невидимой силой. Сила эта совершила такие чудесные деяния с тем, чтобы наказать осквернителей имя Божьего и укрепить дух правоверных. Рассказывают также, что пока старались они опередить один другого на подступах к синагогам,
вырвалось оттуда пламя и сожгло часть из них, и было это подобно страданиям жителей Содома и чуду,
которое случилось с Надавом и Авиудом , которые кадили не по правилам. А у других огонь сжег части их тела
и остались они живым свидетельством Божьего гнева против грешников. И еще случилась удивительная и непонятная вещь: свет на небе в виде креста; образ и имя, которых вначале не признавали богохульники, показались теперь на глазах у всех как знак победы Бога над врагами Его, высший из всех знаков.
(Григорий Назианзин, "Против Юлиана", 2:3 и

Вроде, нет.

Незаслуженно загнобленный позднейшими христианскими историками. Из Юлиана сделали подобие Нерона, хотя император и вправду был неординарной личностью. 

Интересный факт-середина 4-го века. а в провинции нет никакого доминирования новой официальной римской религии и вовсю практикуется язычество. Что свидетельствует с одной стороны о том ,как медленно перемены достигают из столиц окраины и провинции. А с другой стороны-Малая Азия-родина и источник распространения по Римской империи стольких культов и верований, что христианству было трудно утвердиться здесь в короткое время.